Название: Дыхание
Автор: [J]ayotaesan[/J]
Пейринг/персонажи: Джонхён, Минхо, Тэмин
Группа: SHINee
Жанр: джен, повседневность, AU
Рейтинг: PG-13
Количество слов: ~ 2030
Предупреждения: смысл был утерян
Пару раз дядя таскал маленького Ким Джонхёна на строительные площадки, где работал. Ребенку запрещалось покидать пределы прохладного скучного трейлера, когда дядя экстренно оставлял его. Поэтому Джонхён прилипал носом к окошку, взобравшись на жесткую деревянную софу, и искрящимися глазами смотрел вперед.
Там стояли голые железобетонные скелеты зданий, а рядом с ними своего часа ждали блёклые стройматериалы. Почти как лего, только для взрослых! Но самое потрясающее заключалось в том, что каждый человек занимался здесь осмысленными и полезными делами, нежели Джонхён в учебном классе со своими счётными палочками.
С тех пор он хотел приносить реальную пользу людям, мечтал связать жизнь со стройкой, потому что результат его труда долгие годы служил бы остальным. В принципе, у Джонхёна получилось это осуществить: он окончил технический колледж, устроился в частную фирму и стал прорабом. Ему нравилось заниматься тем же, чем дядя. Он любил свое дело, и со временем карьера пошла вверх. Когда ему предложили перейти в офисный кабинет, он отказался от повышения.
А потом на пути Джонхёна появился И Тэмин. Его впихнули в уже укомплектованную бригаду, что негативно сказалось на ее слаженности и прибавило проблем Джонхёну. Чуть погодя парень и вовсе поставил ему подножку жёстче, чем кто-либо прежде, — испортил всё, чего добился Ким за столько лет.
На тот момент шло строительство крупного жилого комплекса, где фирме Джонхёна досталось кое-что по тендеру. Требования были высоки. Он руководил несколькими бригадами одновременно, суматошно мотаясь от объекта к объекту. Ему не был нужен под свой контроль молодой человек, которому пришлось бы с нуля всё объяснять и показывать.
Для работы смазливый худой Тэмин совсем не годился. У него были тонкие ноги и слабая спина, физически он абсолютно бесполезен. Что с него взять?
— Здесь нет дела, которое я доверю человеку без опыта или специальных корочек, — напомнил Джонхён, после чего обратился к пацану.— Ты молоток в руках держал когда-нибудь?
Тэмин оскорбленно отвернулся, а сопровождавший его мужчина в строгом костюме с белоснежными манжетами гаркнул, что так решило начальство. И паззл происходящего сложился.
— Стройка — не место перевоспитания, — вздохнул прораб. — Чей он сын хоть? Директора?
Возникать не имело смысла на самом деле. Ему просто спихнули разнузданного отпрыска на попечение. И с этим ничего нельзя было поделать. Дело мечты начало наполняться бесполезными и неуместными вещами. Тэмин уничтожал весь подростковый романтизм, испытываемый к профессии с детства.
Еще до того, как Джонхён подобрал пацану занятие по силам и без риска, Тэмин обозленно выпустил юношеские коготки в него, словно обнаружив любимую отцовскую игрушку. Дети — существа жестокие, потому что искренни в своей ненависти. Тэмин с усердием вставлял палки в колеса, пакостил и провоцировал происшествия. Словно бы это могло воздействовать на его отца.
Вполне возможно, Тэмин не был плохим человеком, просто оказался в плену у своей хорошо устроенной жизни. Он долго-долго досаждал всем и встал костью в горле, посчитав, что таким образом освободится. Вернет светлый оттенок волосам, которые потребовали закрасить, наденет вместо безвкусной робы кожаные скини и вернется к друзьям.
Но Джонхён не сразу поддался. Тэмин лишь месяц вывернул наизнанку нервы рассудительного начальника, хотя напрямую они не общались.
То была бестолковая провокация, которая никогда бы Кима на эмоции не развела. Не того поля он ягода, чтоб у избалованных юнцов идти на поводу. Поэтому Тэмина не выгнали, даже несмотря на то, что Джонхён неожиданно повелся и прилюдно психанул. Чаша терпения всё-таки лопнула.
Злился он тоже качественно. Досталось всем. Зато его заместитель опешил, когда в отчете высчитал перевыполнение в двадцать три процента.
На следующий день Тэмин вновь накосячил. Будто добивая лежачего. Специально или по неосторожности, но он не закрепил инструменты, когда полез на высоту, и другому человеку едва не прилетело гаечным ключом в голову.
Примчавшийся с другой площадки Джонхён орать не собирался — не умел, но Тэмину по затылку треснул во время выговора. С такой силой, что аж зазвенело в ушах.
Что-что, а игнорировать меры безопасности Ким никому не позволял. Играть такими вещами было за чертой дозволенного.
Ни одна душа не могла взять в толк, почему о выходках дражайшего И Тэмина Джонхён не доложил в головной офис еще при первом инциденте. Таким людям бы порку ремнём, и дело с концом. Ким же был убежден, что если их именами марать бумагу, то листов не напастись, а деревья — ресурс исчерпаемый. А еще он не подписывался никого учить уму-разуму, ему не было дела до Тэмина.
На другой день Джонхён раздал всем указания и с час понаблюдал за ним вместо того, чтобы сразу уехать к другой бригаде. Увы, ожидания не оправдались, поэтому докладная всё-таки оказалась в фирме.
Это была не «ябеда» (так Тэмин обозвал документ, который надлежало подать по Уставу предприятия вообще-то). Перед законом все равны. В отделе кадров Джонхёну, правда, настойчиво напомнили о понятиях зыбкой почвы и глупости, о том, что незаменимых нет. Он попросил докладную зарегистрировать официально.
Вечером Чхве Минхо навестил слегка мандражировавшего Кима по собственной инициативе. Они были недолго знакомы, но надежность и заботливость Минхо подкупали так, что Джонхён без раздумий просил у него поддержки. Товарищ умело гасил в нем гнев одним только своим присутствием.
Минхо покормил его ужином, выслушал, усадив на диван с кружкой заваренной мяты. В целом, он одобрил решение и как бы между делом напомнил, что Джонхён давно планировал собрать свою бригаду и подрабатывать независимо ото всех, забираясь в подряд.
— В увольнении, если оно всё же будет, есть свои плюсы. Кабалу зато покинешь.
Джонхён с этим согласился, ему офис реально в последнее время казался камнем, тянувшим ко дну, к рутине, но виду Мужчина не подал.
Вот чего Джонхён не хотел в конце июня, так это ночного ливня. Он всем сердцем любил солнышко. Да и хватало ему в этом месяце мучений: он недоедал из-за задержки зарплаты и закрыл майские объемы, потеряв уйму здоровых нервных клеток. Плохой погоде точно не рады.
Утром было серо, сыро и лило как из ведра. Джонхён уныло втолкнулся в полупустой автобус, вовремя собрав зонт и стряхнув с него основную массу воды. Многие из пассажиров (с ними он уже несколько лет ездил на одном и том же маршруте) тоже возмущались погоде.
Обсудить дождь — что-то нестабильное в их расписании, поэтому более искреннее. Ведь в остальное время все они жили по одному-единственному скучному порядку, о нарушении которого даже не задумывались, часто при этом помышляли об увольнении, но никогда не осмеливались, и всегда выбирали одни и те же сидушки в транспорте.
Джонхён от пассажиров ничем не отличался, точно так же гневаясь на беспорядок, творившийся на улице, цепляясь за свою должность и подстраиваясь под расписание автобусов. Разве что моложе был.
Он по привычке поздоровался с осунувшимся стариком, когда подсел к нему. Еще Джонхён обменялся рукопожатием с Чхве Минхо, проживавшим двумя остановками дальше. Они буквально на днях познакомились.
По утрам Минхо часто улыбался и был бодр, в противовес большинству рабочего населения, а еще выглядел красивее, чем должен быть офисный клерк с городского комбината. Он походил на предрассветный ветер, разбавлявший в застойном Джонхёне спёртый воздух. К таким Ким питал природную слабость и тянулся. Они вдыхали в него жизнь и дуновениями подталкивали двигаться дальше.
Сегодня Минхо надел не привычный строгий костюм с галстуком, а обычное желтое поло и темно-синие джинсы, в заднем кармане которых топорщился смартфон. На увиденном Джонхён залип. Ведь Чхве поразил всех сменой стиля именно потому, что выглядел не так, как обычно. Но держался на старый манер. А позднее уничтожил их статичную картину мира еще раз, когда высадился одновременно с Джонхёном.
Тот, впрочем, тоже удивленно замер и едва не ляпнул: «тебе же выходить четырьмя остановками позднее. Чего дуришь, лезь обратно». Но Минхо наспех подбоченился к нему и беспомощно (при росте в сто восемьдесят с лишним) забрался под его зонтик, ловя короткими рукавами капли дождя.
Ким растерялся окончательно.
— Я сменил место работы, — пояснил Минхо, ёжась от капель дождя, стекающих ему на предплечья со спиц зонта, — тебе же налево, я прав? Можем дойти до пешеходного вдвоем? А то капает, и…
Им действительно было по пути. Они перебежали через дорогу по лужам. Потом обогнули несколько экскаваторов, на каждом шагу уточняя, кому и куда сейчас. И, в конце концов, замерли около парадного входа одной и той же организации.
Ну, надо же. Минхо теперь в штате фирмы, в которой Джонхён числился столько лет. Интересные перемены. Вот почему пропал стильный костюм.
— Я новый прораб, моё имя ты знаешь, — произнес Минхо под козырьком.
Для того, кто очевидно опустился по карьерной лестнице, он был ослепительно счастлив.
— Ким Джонхён, — растерянно ответил второй, потрепав себе волосы на затылке. — Удачи тебе, в этом дурдоме без нее никак. Здесь все через одно место делается. И вечная проблема со снабженцами.
— Спасибо, чувак, постараемся освоиться, — с воодушевлением улыбнулся Чхве. — Кстати, готовься к приветственной вечеринке. Под градусом выпытаю у тебя, как хитрить с задержанными материалами.
Тогда матёрому Джонхёну показалось, что Минхо долго не продержится. Таким людям терпения и грубости в характере не хватало. Он либо спивались, либо уходили из фирмы туда, где проще.
Чуть погодя уволили его самого. Сразу после того, как Джонхён пару раз сходил с Чхве в бильярдную и вспомнил благодаря товарищу, что любил свою должность и получал от нее недюжинное удовольствие.
Сезон дождей к тому времени как раз закончился, дав мастерам свободу в выполнении кровельных работ. Строительство жилого комплекса подходило к концу. Но Ким уже не был к этому причастен, от него требовалось передать дела преемнику.
Преемником стал Минхо. Это было довольно неожиданно для обоих, но раздора не вызвало. Они неловко бродили по территории, смеша разницей в росте, но доказывая необратимость произошедших изменений. Правда, некоторые нового начальника не всегда узнавали, а кое-кто особенный и вовсе игнорировал.
— Парень, алле? Имя назови, пожалуйста, — Минхо старался достучаться до Тэмина, который как раз толок толстой специальной палкой бетонный раствор.
Джонхён тяжело вздохнул, сделал шаг и треснул по макушке скрученным в трубу чертежом. Тэмин резко обернулся, вынимая наушники и планируя покрыть ругательствами, но в последний момент умолк.
— Так это не враки? Тебя реально увольняют? — он расстроился, что Джонхён быстро вышел из его игры. — Дурень, тебе стоило молчать и незаметно отправить меня в другую бригаду. Сохранил бы место, зачем на рожон полез, а?
Джонхён стукнул его еще раз.
— Откуда в тебе уважительности взяться, да? Представься Минхо как положено. Не позорь меня.
Тэмин схватился за свою белесую макушку и ревностно зыркнул на Минхо зачем-то. Потом нахохлился, словно ребенок, привыкший к нелюбимой воспитательнице, у которой выучил все особенности характера, а ее вдруг заменили новой без разрешения.
— И Тэмин, — представился он.
Минхо отметил его имя в табеле и повел Джонхёна за локоть дальше.
Тэмину было обидно, поскольку впредь Минхо держался обманчиво радушно с ним. Был снисходителен, как любой другой до Джонхёна, и всем своим видом давал понять, что у него всё строго по номенклатуре. Новичок очень отличался от бывшего начальника, который хоть как-то парня заинтересовывал физическим трудом.
Тэмина это раздражало. В нем прибавилось стремления пакостить. Ежедневно Джонхён находил то кучку мусора, то натюрморт интимных органов, выложенный из гвоздей, то плоскогубцы на капоте своего внедорожника.
Наверное, из-за Чхве он в последний день искренне шепнул Джонхёну: «не уходи, я впредь буду нормальным, мне нравится с тобой работать». Ему привили-таки что-то правильное поверх той грязи, которая расплодилась в его голове когда-то. Жаль только, что человек с манерами слишком поздно показался наружу.
После ухода возможности и желания поспрашивать о Тэмине у Джонхёна совсем не осталось.
Потому что парень не стал кем-то особенным после знакомства, но поставил ему подножку жестче, чем кто-либо. Джонхёна не просто уволили, его вынудили разочароваться в деле, в которое было вложено столько времени и сил. А у Тэмина наверняка в личном деле до сих пор не было записи о нарушении дисциплины.
Джонхён, конечно, собрал из старых приятелей комплексную бригаду после небольшой передышки. Работа им попадалась менее интенсивная и не то чтобы прибыльная, как прежде. Однако выполнял он ее с былой преданностью.
Тот факт, что Джонхён не принадлежал отныне никаким директорам, дарил решениям и поступкам небывалую лёгкость. Лишь после увольнения пришло осознание, насколько сильно трудовой договор перекрывал дыхание с появлением И Тэмина.
Если прежде хотелось сочувственно сказать Минхо: «Ты взвалил на себя ношу», то теперь все было иначе. Джонхён кое-что понял. В свое время тот променял костюм на какие-то джинсы, не жалея, а те когда-нибудь заменит чем-то еще, если потребуется. И тоже не пожалеет. Он всегда дышит легко, уходя оттуда, где это невозможно. Поэтому в нем и гуляют ветры, привлекающие рутинного Джонхёна.
К счастью, и он теперь не станет мучить себя тем, что удручает. Насиловать свою душу — худшее, что можно с ней сделать, в принципе.
Там стояли голые железобетонные скелеты зданий, а рядом с ними своего часа ждали блёклые стройматериалы. Почти как лего, только для взрослых! Но самое потрясающее заключалось в том, что каждый человек занимался здесь осмысленными и полезными делами, нежели Джонхён в учебном классе со своими счётными палочками.
С тех пор он хотел приносить реальную пользу людям, мечтал связать жизнь со стройкой, потому что результат его труда долгие годы служил бы остальным. В принципе, у Джонхёна получилось это осуществить: он окончил технический колледж, устроился в частную фирму и стал прорабом. Ему нравилось заниматься тем же, чем дядя. Он любил свое дело, и со временем карьера пошла вверх. Когда ему предложили перейти в офисный кабинет, он отказался от повышения.
А потом на пути Джонхёна появился И Тэмин. Его впихнули в уже укомплектованную бригаду, что негативно сказалось на ее слаженности и прибавило проблем Джонхёну. Чуть погодя парень и вовсе поставил ему подножку жёстче, чем кто-либо прежде, — испортил всё, чего добился Ким за столько лет.
На тот момент шло строительство крупного жилого комплекса, где фирме Джонхёна досталось кое-что по тендеру. Требования были высоки. Он руководил несколькими бригадами одновременно, суматошно мотаясь от объекта к объекту. Ему не был нужен под свой контроль молодой человек, которому пришлось бы с нуля всё объяснять и показывать.
Для работы смазливый худой Тэмин совсем не годился. У него были тонкие ноги и слабая спина, физически он абсолютно бесполезен. Что с него взять?
— Здесь нет дела, которое я доверю человеку без опыта или специальных корочек, — напомнил Джонхён, после чего обратился к пацану.— Ты молоток в руках держал когда-нибудь?
Тэмин оскорбленно отвернулся, а сопровождавший его мужчина в строгом костюме с белоснежными манжетами гаркнул, что так решило начальство. И паззл происходящего сложился.
— Стройка — не место перевоспитания, — вздохнул прораб. — Чей он сын хоть? Директора?
Возникать не имело смысла на самом деле. Ему просто спихнули разнузданного отпрыска на попечение. И с этим ничего нельзя было поделать. Дело мечты начало наполняться бесполезными и неуместными вещами. Тэмин уничтожал весь подростковый романтизм, испытываемый к профессии с детства.
Еще до того, как Джонхён подобрал пацану занятие по силам и без риска, Тэмин обозленно выпустил юношеские коготки в него, словно обнаружив любимую отцовскую игрушку. Дети — существа жестокие, потому что искренни в своей ненависти. Тэмин с усердием вставлял палки в колеса, пакостил и провоцировал происшествия. Словно бы это могло воздействовать на его отца.
Вполне возможно, Тэмин не был плохим человеком, просто оказался в плену у своей хорошо устроенной жизни. Он долго-долго досаждал всем и встал костью в горле, посчитав, что таким образом освободится. Вернет светлый оттенок волосам, которые потребовали закрасить, наденет вместо безвкусной робы кожаные скини и вернется к друзьям.
Но Джонхён не сразу поддался. Тэмин лишь месяц вывернул наизнанку нервы рассудительного начальника, хотя напрямую они не общались.
То была бестолковая провокация, которая никогда бы Кима на эмоции не развела. Не того поля он ягода, чтоб у избалованных юнцов идти на поводу. Поэтому Тэмина не выгнали, даже несмотря на то, что Джонхён неожиданно повелся и прилюдно психанул. Чаша терпения всё-таки лопнула.
Злился он тоже качественно. Досталось всем. Зато его заместитель опешил, когда в отчете высчитал перевыполнение в двадцать три процента.
На следующий день Тэмин вновь накосячил. Будто добивая лежачего. Специально или по неосторожности, но он не закрепил инструменты, когда полез на высоту, и другому человеку едва не прилетело гаечным ключом в голову.
Примчавшийся с другой площадки Джонхён орать не собирался — не умел, но Тэмину по затылку треснул во время выговора. С такой силой, что аж зазвенело в ушах.
Что-что, а игнорировать меры безопасности Ким никому не позволял. Играть такими вещами было за чертой дозволенного.
Ни одна душа не могла взять в толк, почему о выходках дражайшего И Тэмина Джонхён не доложил в головной офис еще при первом инциденте. Таким людям бы порку ремнём, и дело с концом. Ким же был убежден, что если их именами марать бумагу, то листов не напастись, а деревья — ресурс исчерпаемый. А еще он не подписывался никого учить уму-разуму, ему не было дела до Тэмина.
На другой день Джонхён раздал всем указания и с час понаблюдал за ним вместо того, чтобы сразу уехать к другой бригаде. Увы, ожидания не оправдались, поэтому докладная всё-таки оказалась в фирме.
Это была не «ябеда» (так Тэмин обозвал документ, который надлежало подать по Уставу предприятия вообще-то). Перед законом все равны. В отделе кадров Джонхёну, правда, настойчиво напомнили о понятиях зыбкой почвы и глупости, о том, что незаменимых нет. Он попросил докладную зарегистрировать официально.
Вечером Чхве Минхо навестил слегка мандражировавшего Кима по собственной инициативе. Они были недолго знакомы, но надежность и заботливость Минхо подкупали так, что Джонхён без раздумий просил у него поддержки. Товарищ умело гасил в нем гнев одним только своим присутствием.
Минхо покормил его ужином, выслушал, усадив на диван с кружкой заваренной мяты. В целом, он одобрил решение и как бы между делом напомнил, что Джонхён давно планировал собрать свою бригаду и подрабатывать независимо ото всех, забираясь в подряд.
— В увольнении, если оно всё же будет, есть свои плюсы. Кабалу зато покинешь.
Джонхён с этим согласился, ему офис реально в последнее время казался камнем, тянувшим ко дну, к рутине, но виду Мужчина не подал.
Вот чего Джонхён не хотел в конце июня, так это ночного ливня. Он всем сердцем любил солнышко. Да и хватало ему в этом месяце мучений: он недоедал из-за задержки зарплаты и закрыл майские объемы, потеряв уйму здоровых нервных клеток. Плохой погоде точно не рады.
Утром было серо, сыро и лило как из ведра. Джонхён уныло втолкнулся в полупустой автобус, вовремя собрав зонт и стряхнув с него основную массу воды. Многие из пассажиров (с ними он уже несколько лет ездил на одном и том же маршруте) тоже возмущались погоде.
Обсудить дождь — что-то нестабильное в их расписании, поэтому более искреннее. Ведь в остальное время все они жили по одному-единственному скучному порядку, о нарушении которого даже не задумывались, часто при этом помышляли об увольнении, но никогда не осмеливались, и всегда выбирали одни и те же сидушки в транспорте.
Джонхён от пассажиров ничем не отличался, точно так же гневаясь на беспорядок, творившийся на улице, цепляясь за свою должность и подстраиваясь под расписание автобусов. Разве что моложе был.
Он по привычке поздоровался с осунувшимся стариком, когда подсел к нему. Еще Джонхён обменялся рукопожатием с Чхве Минхо, проживавшим двумя остановками дальше. Они буквально на днях познакомились.
По утрам Минхо часто улыбался и был бодр, в противовес большинству рабочего населения, а еще выглядел красивее, чем должен быть офисный клерк с городского комбината. Он походил на предрассветный ветер, разбавлявший в застойном Джонхёне спёртый воздух. К таким Ким питал природную слабость и тянулся. Они вдыхали в него жизнь и дуновениями подталкивали двигаться дальше.
Сегодня Минхо надел не привычный строгий костюм с галстуком, а обычное желтое поло и темно-синие джинсы, в заднем кармане которых топорщился смартфон. На увиденном Джонхён залип. Ведь Чхве поразил всех сменой стиля именно потому, что выглядел не так, как обычно. Но держался на старый манер. А позднее уничтожил их статичную картину мира еще раз, когда высадился одновременно с Джонхёном.
Тот, впрочем, тоже удивленно замер и едва не ляпнул: «тебе же выходить четырьмя остановками позднее. Чего дуришь, лезь обратно». Но Минхо наспех подбоченился к нему и беспомощно (при росте в сто восемьдесят с лишним) забрался под его зонтик, ловя короткими рукавами капли дождя.
Ким растерялся окончательно.
— Я сменил место работы, — пояснил Минхо, ёжась от капель дождя, стекающих ему на предплечья со спиц зонта, — тебе же налево, я прав? Можем дойти до пешеходного вдвоем? А то капает, и…
Им действительно было по пути. Они перебежали через дорогу по лужам. Потом обогнули несколько экскаваторов, на каждом шагу уточняя, кому и куда сейчас. И, в конце концов, замерли около парадного входа одной и той же организации.
Ну, надо же. Минхо теперь в штате фирмы, в которой Джонхён числился столько лет. Интересные перемены. Вот почему пропал стильный костюм.
— Я новый прораб, моё имя ты знаешь, — произнес Минхо под козырьком.
Для того, кто очевидно опустился по карьерной лестнице, он был ослепительно счастлив.
— Ким Джонхён, — растерянно ответил второй, потрепав себе волосы на затылке. — Удачи тебе, в этом дурдоме без нее никак. Здесь все через одно место делается. И вечная проблема со снабженцами.
— Спасибо, чувак, постараемся освоиться, — с воодушевлением улыбнулся Чхве. — Кстати, готовься к приветственной вечеринке. Под градусом выпытаю у тебя, как хитрить с задержанными материалами.
Тогда матёрому Джонхёну показалось, что Минхо долго не продержится. Таким людям терпения и грубости в характере не хватало. Он либо спивались, либо уходили из фирмы туда, где проще.
Чуть погодя уволили его самого. Сразу после того, как Джонхён пару раз сходил с Чхве в бильярдную и вспомнил благодаря товарищу, что любил свою должность и получал от нее недюжинное удовольствие.
Сезон дождей к тому времени как раз закончился, дав мастерам свободу в выполнении кровельных работ. Строительство жилого комплекса подходило к концу. Но Ким уже не был к этому причастен, от него требовалось передать дела преемнику.
Преемником стал Минхо. Это было довольно неожиданно для обоих, но раздора не вызвало. Они неловко бродили по территории, смеша разницей в росте, но доказывая необратимость произошедших изменений. Правда, некоторые нового начальника не всегда узнавали, а кое-кто особенный и вовсе игнорировал.
— Парень, алле? Имя назови, пожалуйста, — Минхо старался достучаться до Тэмина, который как раз толок толстой специальной палкой бетонный раствор.
Джонхён тяжело вздохнул, сделал шаг и треснул по макушке скрученным в трубу чертежом. Тэмин резко обернулся, вынимая наушники и планируя покрыть ругательствами, но в последний момент умолк.
— Так это не враки? Тебя реально увольняют? — он расстроился, что Джонхён быстро вышел из его игры. — Дурень, тебе стоило молчать и незаметно отправить меня в другую бригаду. Сохранил бы место, зачем на рожон полез, а?
Джонхён стукнул его еще раз.
— Откуда в тебе уважительности взяться, да? Представься Минхо как положено. Не позорь меня.
Тэмин схватился за свою белесую макушку и ревностно зыркнул на Минхо зачем-то. Потом нахохлился, словно ребенок, привыкший к нелюбимой воспитательнице, у которой выучил все особенности характера, а ее вдруг заменили новой без разрешения.
— И Тэмин, — представился он.
Минхо отметил его имя в табеле и повел Джонхёна за локоть дальше.
Тэмину было обидно, поскольку впредь Минхо держался обманчиво радушно с ним. Был снисходителен, как любой другой до Джонхёна, и всем своим видом давал понять, что у него всё строго по номенклатуре. Новичок очень отличался от бывшего начальника, который хоть как-то парня заинтересовывал физическим трудом.
Тэмина это раздражало. В нем прибавилось стремления пакостить. Ежедневно Джонхён находил то кучку мусора, то натюрморт интимных органов, выложенный из гвоздей, то плоскогубцы на капоте своего внедорожника.
Наверное, из-за Чхве он в последний день искренне шепнул Джонхёну: «не уходи, я впредь буду нормальным, мне нравится с тобой работать». Ему привили-таки что-то правильное поверх той грязи, которая расплодилась в его голове когда-то. Жаль только, что человек с манерами слишком поздно показался наружу.
После ухода возможности и желания поспрашивать о Тэмине у Джонхёна совсем не осталось.
Потому что парень не стал кем-то особенным после знакомства, но поставил ему подножку жестче, чем кто-либо. Джонхёна не просто уволили, его вынудили разочароваться в деле, в которое было вложено столько времени и сил. А у Тэмина наверняка в личном деле до сих пор не было записи о нарушении дисциплины.
Джонхён, конечно, собрал из старых приятелей комплексную бригаду после небольшой передышки. Работа им попадалась менее интенсивная и не то чтобы прибыльная, как прежде. Однако выполнял он ее с былой преданностью.
Тот факт, что Джонхён не принадлежал отныне никаким директорам, дарил решениям и поступкам небывалую лёгкость. Лишь после увольнения пришло осознание, насколько сильно трудовой договор перекрывал дыхание с появлением И Тэмина.
Если прежде хотелось сочувственно сказать Минхо: «Ты взвалил на себя ношу», то теперь все было иначе. Джонхён кое-что понял. В свое время тот променял костюм на какие-то джинсы, не жалея, а те когда-нибудь заменит чем-то еще, если потребуется. И тоже не пожалеет. Он всегда дышит легко, уходя оттуда, где это невозможно. Поэтому в нем и гуляют ветры, привлекающие рутинного Джонхёна.
К счастью, и он теперь не станет мучить себя тем, что удручает. Насиловать свою душу — худшее, что можно с ней сделать, в принципе.