Название: Правильный выбор?
Пейринг/персонажи: Джексон – центрик, Марк
Группа: GOT7
Жанр: ангст
Рейтинг: G
Количество слов: 1221
Предупреждения: -
Джексон возвращается в общежитие последним, ближе к утру. Менеджер привычно просит его поменьше шуметь и напоминает о полуденном интервью, список вопросов к которому он может позже спросить у Джебома.
В их с Марком комнате настолько темно, что если бы Джексон не знал, что и где лежит, наверняка споткнулся бы о брошенный возле двери скейт и перебудил всех одногруппников. Кроме Ёндже, конечно. Тот не проснется, даже если у него под ухом взорвать фейерверк.
Джексон осторожно скидывает рюкзак рядом с кроватью Марка и устало опирается на закрытую дверь. Перелет занял всего три с половиной часа, за которые ему так и не удалось поспать. А сейчас уже не хочется. В голове роится столько самых разнообразных мыслей, что Джексону кажется, стоит только опустить веки – череп разорвет на миллион крошечных осколков. Поездка домой принесла не только радость, но и кое-что другое, совсем ненужное и непонятое до конца.
- И долго ты собираешься подпирать стену? – голос Марка недовольный и немного хриплый после сна.
- Нет, - тихо и односложно отвечает Джексон, что ему совершенно не присуще.
Марк, кажется, тоже это замечает, но больше не говорит ни слова. Вытянуть что-то из Джексона насильно – совершенно бесполезное занятие. Тот не отличается особой скрытностью и рассказывает все сам. Когда считает нужным.
Единственное, что теперь нарушает тишину комнаты – шуршание снимаемой Джексоном одежды. А потом и скрип не такого уж старого паркета под ногами.
Он немного медлит, замирает прямо перед кроватью, а потом слишком по-детски откидывает одеяло, заваливаясь под бок Марку, кожа которого мгновенно покрывается мурашками от потока холодного воздуха.
- Эй, - показательно недовольно возмущается тот, но двигается ближе к стене, освобождая для незваного гостя больше места.
- Я замерз, - едва слышно шепчет Джексон и утыкается губами в чужое острое плечо.
Кожа Марка до одурения горячая, и пахнет от него не смесью пота и подгоревшего масла из уличной забегаловки, как от Джексона, а привычными цитрусовыми.
Вана этот запах всегда успокаивает. Марк для него вообще является оплотом спокойствия и уравновешенности. Он одним касанием руки, да что там, взглядом может свести всю раздраженность Джексона на нет. Может, поможет и сейчас.
- Я навешал команду, - все так же тихо произносит Джексон, ожидая чужой реакции.
- Я видел, - мгновенно отзывается Марк. – Жалеешь?
Думать о двойственности чужого вопроса не приходится. Джексон прекрасно знает, что Марк имеет в виду, но однозначно ответить не может. Жалеет ли он? Возможно.
Еще переступая порог тренировочного зала сборной (впервые за несколько лет), он на целую долю секунды задумывается о том, как бы было здорово сюда вернуться. Или вовсе не уходить.
Едва заметная тяжесть сабли приятно давит на мышцы предплечья, а пот, стекающий по лицу под защитной маской, кажется совсем не таким, как после тренировок в агентстве.
Джексон внимательно следит за показательными боями молодежи – в команде осталось не так много знакомых ему людей – отмечает мелкие помарки и недостатки в технике. Он уверен, что наверняка смог бы лучше, но говорить об этом не решается.
Даже вечером, за долгожданным семейным ужином, когда отец интересуется его впечатлениями, Джексон отвечает, что все здорово, и этих ребят ждет большое будущее.
После он не спит целую ночь, думает. А на следующий день, выбравшись на прогулку с лучшим другом, слушает о чужих успехах и неудачах. Подбадривает и сочувствует, ничего не отвечая на будто бы вскользь брошенные слова о том, что им его очень не хватает.
Джексон размышляет, долго и мучительно. А что было бы если? И ищет ответ в глазах отца, старшего брата и мамы. Но видит там лишь безграничную поддержку и что-то вроде гордости. Семья уважает его выбор. В отличие от сомневающегося его.
Сейчас, почти лежа в объятиях Марка, Джексон снова возвращается мыслями к так волнующему ему вопросу. Вспоминает первый день в агентстве и все те трудности, с которыми ему пришлось столкнуться в качестве трейни.
Оставляя фехтование позади, он ни на йоту не был уверен, что у него получится дебютировать. Нет, он верил в себя, но вот в огромное множество других обстоятельств – нет.
Тяжелые физические нагрузки – когда пашешь в зале с раннего утра до глубокой ночи – его не пугали совершенно, в сборной условия были гораздо тяжелее. А вот сработаться с другими трейни, стать единым организмом было гораздо сложнее.
Даже учитель корейского языка предъявлял Джексону меньше претензий, чем хореограф или тренер по трикингу. Мощные, резкие движения Вана первое время никак не желали синхронизироваться с остальными.
С трикингом было еще хуже. И, если стандартный набор новичка Джексон освоил с легкостью, то трюки высшего уровня после нескольких неудачных попыток ему и вовсе запретили выполнять.
Теперь ему оставалось только с восхищением наблюдать, с какой легкостью парит над площадкой Марк, в рекордно короткие сроки ставший ему почти братом. Наблюдать и, обрабатывая ссадины и ушибы на чужих конечностях, верить в то, что и у него когда-нибудь получится такой же зрелищный переворот на 360.
С чем у Джексона не возникло абсолютно никаких проблем, так это с общением. Уже после первых пяти минут разговора с ним, человек любого возраста попадал под его щенячье обаяние. И, если быть совсем уж честным, это грело его гораздо сильнее, чем аплодисменты дюжины поклонников на юниорском чемпионате саблистов.
Джексон любит внимание, он купается в нем, живет им. Пусть даже ради этого приходится переигрывать и казаться редкостным идиотом. Это то, что ему действительно нравится. То, для чего он когда-то и был рожден.
- Нет, совсем не жалею, - наконец-то отвечает Джексон, сомневаясь в том услышит ли его снова задремавший друг.
Но Марк слышит, переворачивается на бок и сильнее прижимает Джексона к себе, будто боится, что тот передумает.
- Отлично, - бормочет Марк, пытаясь зарыться носом в чужую коротко стриженую макушку. – Видеть твою хмурую физиономию нет никакого желания.
- А если бы я решил, - начинает Джексон, но закончить не хватает решимости. Не может он вслух проговорить это неприятное «уйти».
- Да, - его в очередной раз понимают без слов. – Мы бы скучали. Все.
- Это хорошо, - в своей манере смеется Джексон, за что и получает болезненный удар коленом в живот – будить одногруппников в планы все еще не входит. – Теперь можем спать.
Марк ничего не отвечает, и вскоре его дыхание выравнивается, убаюкивая и Джексона, который наконец-то окончательно определился.
Утром спокойное всего несколько часов назад общежитие превращается в муравейник. Менеджер, на пару с лидером, пытается разбудить Ёндже. Мелкие делятся впечатлениями от краткосрочных каникул. Марк с Джиненом спорят из-за того, кто же из них первым отправится в душ. В последней схватке, к слову, побеждает Джексон. Он издевательски смеется над спорщиками и захлопывает дверь прямо перед их удивленными лицами.
- Я бы тоже скучал, - шепчет он самому себе и расходует всю горячую воду, потому что совсем незачем называть его «пронырливым ублюдком», а тем более отказываться от своих ночных слов.
- Когда ты перестал заниматься фехтованием? Ты скучаешь? – лицо журналиста выражает лишь рабочий интерес и малую толику показного участия.
- Я всегда скучаю по фехтованию, - уже привычно отвечает Джексон - подобного рода вопросы ему задают почти на каждом интервью. – Но это мой выбор.
- Фехтование или музыка? – включается в разговор следующий сценарию Джинен.
- И то, и то. Я люблю и фехтование, и музыку, - серьезно отвечает Ван, а затем, повернувшись к камере, улыбается в одной ему присущей манере и добавляет: - Но GOT7 я люблю больше.
Сидящий рядом Югем закатывает глаза, всем видом пытаясь показать свое отношение к такому откровенному фансервису, во взгляде же лидера, напротив, одобрение.
Джексон на какую-то долю секунды зажмуривает глаза, но, чувствуя на спине чужую теплую ладонь, расслабляется.
Рядом его друзья, его названная семья. Что еще можно пожелать?
Когда-то на перепутье двух дорог он выбрал единственно правильную.